Первый полный месяц работы общепита принёс уже и некоторый опыт: я понемногу становлюсь опытным птичьим буфетчиком: сегодня арахиса в скорлупе не завезли, есть чищеный, хороший, свежий, не нравится прилетайте завтра, я один, а вас много, нечего тут клювами щёлкать, и так далее. На открытых верандах харчевни удобно подавать всякие семечки, и подсолнечные, и тыквенные, но полезно в целым подмешивать немного очищенных. Синицам в общем всё равно – они легко справляются с любыми, и целые семечки даже немного удобнее для их способа расправляться с с семечкой – прижать лапкой к ветке и долбить клювом: большая часть семечки при этом крошится и падает вниз на снег, где эти крошки подбирают воробьи и уже появившиеся чечётки. Но тем же чечёткам целые семечки неудобны совсем, и чтобы им не ждать, когда синицы им накрошат, лучше подать немного очищенных. А вот подавать орехи – арахис и грецкий вместе с семечками оказалось не вполне удачной идеей: синицы растаскивают их в первую очередь и с огромной скоростью, но большую часть просто теряют или по пути, или начиная долбить крошат и роняют. Так прямо и видно, как маленький пухляк возвращается за новым орехом каждые пять минут – неужели так быстро умудряется его умять. Ничего подобного, просто теряет, в рот, то есть клюв попадают крохи. Если бы пухляк и правда съел всё, что умудряется утащить, у нас был бы уже не пухляк, а целый депутат государственной думы по габаритам. Боги миловали и нас, и пухляка от такой участи, пусть уж лучше теряет. В общем, пришлось подумать для орехов о другом типе пункта выдачи ореховых блюд, и купить такую цилиндрическую штуковину с крупной сеткой, из которой птица может понемногу выклёвывать орехи. Выбрал ту, что подороже и посолиднее, дизайна аж из Бельгии, но изготовленной естественно в Китае. Устройство солидное, крепкое, что быстро проверила сойка, принявшаяся было долбить его своим отбойным клювом, но без последствий: сойка – птица умная, быстро поняла, что дело безнадёжное, только клюв сломаешь, и бросила его, больше никогда не повторяя попытки. Конечно, дизайнеры хотели сделать красивую и солидную вещь, и преуспели в этом, но птицам до внешнего вида дела нет, а вот садиться на гладкий полированный металл, еще и холодный в морозные дни, сильно неприятно. Впрочем, это устройство было подвешено среди веток гинкго, и их переплетение создало очень удобную обстановку, много сидячих мест, с которых можно дяже дотянуться до орехов. Устройство (напомню, что на этом сайте не приветствуется слово “кормушка” как неполиткорректное и унизительное для свободных птиц) даёт изрядную экономию на орехах, а главное – создает медленно расходующийся запас еды на случай, когда не удаётся подавать новые порции семечек несколько дней.

Синицы были и остаются главными посетителями харчевни. Места у нас много, блюда подают на трёх этажах, в каждом по нескольку отделений, и ещё эта бельгийско-китайская орехопитательница, которую почти сразу освоили на полную катушку и большие синицы и лазоревки, и пухляки. Удивительно, но обходится почти без скандалов. Большие синицы недолюбливают лазоревок и не прочь обложить особо наглую особу этого вида хорошей позывкой. Но тех эти эмоции не особенно трогают: лазоревки по промысловатости большим синицам не только не уступят, но и с запасом обставят: жёлто-голубая птица всегда в курсе, что вкусного завезли, и обязательно попробует всё. О, сало наконец повесили – я подождал, когда установятся стабильные морозы, и только тгда вывесил первые куски, прикрепив их на бамбуковых шпажках к веткам солсберии, то есть гинкго. Первая же лазоревка немедленно сняла пробу, и нашла продукт превосходным – очень скоро явно по совету подтянулись коллеги. Лазоревки вообще птицы непростые, с привычками и собственными идеями об устройсте мира. Одна, например, взяв семечку обязательно садилась на одно и то же место на одной определенной ветке с точностью до нескольких сантиметров, и долбила только там – несложно понять, что ей понравился обзор именно с этой точки, ведь малой птице зевать не положено – нужно непрерывно мониторить окружающее пространство, не появится ли там враг рода малоптичьего, злобный ястреб. А это место у неё явно было выбрано так, чтобы обзор был хорош, а взять её врасплох было трудно – ветки вокруг закрывали основные направления атаки. 

Когда снега навалило совсем много, и снежной ватой облепило все ветки, у синиц возникают сложности – ведь только они семечки и орехи не клюют на месте обнаружения, а обязательно утаскивают на удобную ветку и там искусно расклёвывают. Когда снега так много, и ветку хорошую найти непросто, и снег на голову сыпется в процессе обработки еды, а хуже всего – нельзя ронять, потому что уже не найдёшь в рыхлом снегу. Но еды много и оказалос, что можно не париться о потерях. Зато среди снегов птица отлично выглядит: пух и мелкое перо поднимаются, птица становится похожа на шарик с хвостом и крыльями, и так можно сохранять тепло, а тепло даёт хорошая, калорийная пища. Нарядные и симпатичные лазоревки выглядят на фоне белого мерцания снегов особенно весело- кажется вообще, что им очень нравится блистать ярким нарядом на таком фоне, и уж точно затмевать своих вечных конкурентов – больших синиц. Еды много, и лазоревок много – я впервые вижу так много этих птиц, иногда бывает так, что их больше всех.  

Начиная с 10-х чисел декабря установилась идеальная зима. Небольшой минус, обильные снегопады создали значительный снежный покров. Укрыто всё, включая самую громоздкую плетистую розу Камелот с её четырёхметровыми толстыми побегами, которые невозможно пригнуть к земле так, чтобы получилось хотя бы меньше метра в высоту, и заваливать нужно так, чтобы побеги лежали на снежной куче и были сверху прикрыты снегом; в общем нужны пара кубометров снега. Такая же история с дурацкой розой Папаша Дельбар, которая мне сильно надоела из-за очень странного дефекта цветов, но я не выбрасываю роз, пока они сами не загнутся. У этой розы побеги ещё толще, так что пригнуть их к земле почи невозможно, приходится гнуть понемногу,, подваливая снег так, чтобы получалась большая подушка, а с другой стороны пригибая по чуть-чуть дугами. Вот и она скрылась. Все остальное совсем просто.

Пухляк, кажется, остался всего один, но залетает закусить и себя показать каждый день. Пухляк не по росту смел и предприимчив – всегда в курсе, когда кладут свежие орехи и семечки. Даже после открытия отдельной стойки с орехами, я продолжаю понемногу класть и арахис, и грецкие понемногу в открытый лоток, хотя растаскивают их за полчаса, и первым на дегустации почти всегда пухляк. Е ещё, если к нему приглядеться, видно, как он что-то бормочет себе под клюв – довольно странный вид как будто петь собирается, или даже уже поёт, но ничего не слышно. Но пухляк смелее всех и довольно часто подпускает к себе буквально на расстояние вытянутой руки, и тгда слышно тихое бормотанье, как будто он про себя повторяет свою песню, чтобы к весне не забыть. Ну или сочиняет новую.  

Как следует закусив – а это пухляк всегда делает как и все другие синицы – не на месте, а обязательно утащив кусочек на ветку, и там обстоятельно расклёвывая – раздобревшая птица садится на бортик харчевни, и садится основательно, в лапах правды нет – на мягкое пузцо, и снова принимается бормотать свой урок. А вот тут грецкие орехи прямо в скорлупе положили, отличная еда, отведаем. Зима неплохо складывается, только бы ястребу на обед не попасться. 

Одним прекрасным зимним утром бросив первый взгляд в сторону харчевни увидел я очень маленькую симпатичную серую птицу – наш пухляк на месте… ой, нет, а откуда у пухляка хохолок – неужели гренадёрка, никогда в жизни не видел живьём гренадёрок… Присматриваемся получше, наводим объектив – нет, точно и не пухляк, и не гренадёрка, а такое малое существо, даже меньше пухляка, хотя бы потому что пухляк, он пухленький такой, шарик с шапочкой, а так весь светлый. А эта птица… – слово “птичка” на этом сайте тоже не приветствуется как неполиткорректное: Сами вы птички, а в Природе бывают только птицы, настоящие и полноценные, кажая гордится своим размером и находит его самым правильным – вы слышали когда-нибудь чтобы птица жаловалась на свой рост и вес? Каждой есть место, и маленьким удобнее жить, чем этим лошадям с крыльями типа соек, еле-еле пролезают, а еды сколько надо!

Так что за новая птица оценила заведение? Похоже по расцветке на московку, но я даже полез проверить, правда ли у них бывают хохолки. Оказалось, что бывают, но не у всех, а вот мне повезло. И это не та московка, что поразила меня потрёпанным видом прошлой весной, отчего собственно я и решил сделать новую, общедоступную ежедневную харчевню , чтобы больше не было таких доходяг. И вот эта московка, а быстро оказалось, что это целая небольшая компания, только точно непонятно сколько, потому что они непрерывно, как напёрстки в руках напёрсточника, суетливо мечутся, скачут с ветки на ветку, меняясь местами и нигде даже на пару секунд не задерживаясь. Три-четыре, как-то так. Московка оказалась необычайно сипатична изысканным подбором серых и почти чёрных оттенков, а особенно здорово смотрится белая полоса посредине как будто капюшона – живо мне напомнило детский зимний комбинезончик далёкого-далёкого моего прошлого, у меня в дощкольные годы был такой, и был он китайским, а значит куплен еще до того как Хрущёв и Мао разлаялись вдрызг, и страшнее Китая врага у советских людей не стало, хуже даже сионистов с империалистами. Так вот в том далёком Китае 1950-х оказывается делали чрезвычайно качественные и красивые вещи  – мы знаем ещё неубиваемые термосы с роскошной птицей, а ещё были изящнейшие хромированые степлеры. Вот какой наряд оказался у московок, и какие воспоминания вызвал.