…и какие поживали розы

avchep

30 декабря, 2021

astrid graefin
Астрид Грэфин фон Харденберг
abracadabra
Абракадабра
belvedere
Бельведер
brother cadfael
Бразер Кэдфейл
calissonne
Калиссон
camelot
Камелот
brother cadfael
Кандела
edgar degas
Эдгар Дега
dukat
Дукат
centro-rose
Центро-Розе
constanze mozart
Констанце Моцарт
cremosa
Кремоза
crocus rose
Крокус роуз
flora-colonia
Флора колониа
golden-gate
Голден гейт
hansestadt-rostock
Ханзештадт Росток
irene of denmark
Айрин оф Денмарк
lady gardener
Леди Гарденер
laguna
Лагуна
lavender dream
Лавендер дрим
Lions rose
Лайонз-роуз
luise stone
Луизе Стоун
papi delbard
Папи Дельбар
parky
Парки
pilgrim
Пилгрим
port sunlight
Порт Санлайт
rosanna
Розанна
shropshire lad
Шропшир Лэд
teasing giorgia
Тизинг Джорджия
uetersener klosterrose
Утерзенер Клостеррозе
rosenstadt freising
Розенштадт Фрайзинг
pink rugosa
Розрэ дель'Аи
dagmar hastrup
Жёлтая Дагмар Хаструп
roter korsar
Ротер Корсар

После того, как мы выяснили, какие тяготы и лишения терпят розы в моём саду, посмотрим, каким розам так не повезло, что приходится мерзнуть зимой без укрытия, годами жить на голодном пайке – горсти суперфосфата или мочевины не допросишься, – самостоятельно отбиваться от тли и муравьёв, ютиться на жалком клочке земли и делить ее с дюжиной других прожорливых растений в лучшем случае с парой часов солнца в день, а то и в полной тени. Всё правильно – зато без чёрной пятнистости, и вообще, здоровый образ жизни в садовом центре не купишь, благодарить должны за такую возможность. Хоть места и мало, но более сорока особей место себе нашли и вроде большинство не жалуется, не слышно, по крайней мере. А в наших краях так принято, что если не слышно, то значит не жалуется. Вот и хорошо. А что за сорта и типы. С типами всё просто – всё кроме чайно-гибридных, почему уже объяснял. Ничего личного. Но вообще все эти типы – редкостная чепуха. Когда-то в начальном периоде селекции, где-то до 1980-х это имело значение, потому что у этой класификации была какая-то осмысленная основа. Но работа над современными сортами пошла по другим путям, генотипы многократно перемешались, для большинства сортов уже невозможно проследить предков. Смешались и декоративные типы, да и многие питомники вообще перестали классифицировать розы по старому, а вместо этого объединяют их в коллекции по самым разным признакам. И теперь, когда мы называем розу шрабом (кустовой то есть), это просто означает – отстаньте с этой ерундой, какая разница, пусть будет шрабом, слово короткое, любая роза это по определению кустарник, не дерево же, и не трава. Один из десяти шрабов можно по-старому обозвать флорибундой – но это просто означает, что автор намекает, что он/она в курсе, что такое слово бывает. Ну и так далее. 

Розы выводят на свет селекционеры, а выводят в свет (то есть на рынок) оригинаторы. В мире розоводства это обычно одни и те же семейные питомники с знаменитыми именами. В розоводство, к счастью, еще не проникли совсем уж индустриальные методы, как это происходит со всеми условно луковичными от тюльпанов до георгин, где доминирующее положение завоевали голландские компании с абстрактными названиями и полным нежеланием делиться хоть какими-то деталями процесса уже очень сильно смахивающего на конвейер. И хотя самые знаменитые розоводческие хозяйства имеют немаленькие размеры и подрядчиков в разных странах, занимающихся тиражированием, но всё же в этом деле до сих пор сохраняется лицо питомника, особый стиль, ощущение присутствия человека, который своими руками создавал сорт. 

Поэтому и пройдёмся именно по питомникам. Когда-то нам хотелось французских роз. Потом стали необычайно модны розы Дэвида Остина из самой Англии. Потом замелькал Харкнесс, канадские, даже итальянские, что уж совсем  мимо кассы – где Италия, и где мы, неужели кто-то думает, что селекция в Италии ставит задачу создать растения для широты Подмосковья, делать им больше нечего? И в общем, когда попробовать удалось немало, лично я остановил своё предпочтение на немцах. Если хочу купить еще что-то, немцев возьму, если понравится сорт, конечно, сразу. Про всех остальных – подумаю. Остина вот ещё возьму. Мой первый опыт с Остином был плачевен, но сейчас я таки нашел с остинками некоторое подобие компромисса, поэтому захотелось ещё. Но немцы всё равно впереди. Вот с них и начнём. 

Я много внимания уделяю названиям сортов. Надо говорить “культиваров”? Не хочу, не нравится мне это слово, это пустое. Бывают случаи, когда такие нюансы важны, вот тогда и будем обращать на это внимание. А пока останемся с сортами – короче и понятнее. Сорта далеко не у всех культурных растений имеют иной смысл, кроме просто идентификатора для каталога или патента. Но у роз, сиреней, клематисов, пионов, даже многих георгин названия сортов – часть большой культуры, многие имеют историю или намекают на историю, отражают кругозор селекционеров и оригинаторов, и поэтому распутывать происхождение названий – увлекательнейшее занятие. Прошу прощения, если кому-то это покажется скучным и не имеющим отношения к собственно растениям. Попробую доказать, что имеет. 

Тантау

Начнём с роз питомника Тантау, которые мне нравятся, пожалуй, больше всех. Питомник основан в 1906 году Матиасом Тантау, сыном фермера. Селекцией роз Матиас занялся не сразу, а когда во время Первой мировой и послевоенной разрухи продажи цветов упали и надо было чем-то себя занять. Как-то так получилось, что второй раз питомник перезапускали после Второй мировой войны, когда домой из плена вернулся сын основателя, тоже Матиас. Первую свою розу он посвятил Конраду Аденауэру, первому канцлеру новой Германии, с трудом очищавшейся от нацизма. Дальше всё было хорошо, питомник развивался и стал весьма знаменит. В некотором смысле это символично: немцы наконец перестали греметь железом и терзать мир, и занялись тем, в чём всегда были сильны до того как сошли с ума – творчеством. Вот и питомник отца и сына Тантау достиг много в селекции, создав немало знаменитых роз. А вот третьего поколения не получилось, и питомник в 1985 году перешел в руки другой семьи – его выкупил сын старого сотрудника Матиаса младшего Ханс Юрген Эверс. Ему удалось здорово осовременить ассортимент и создать новое лицо питомника. Подавляющее большинство сортов, которые есть у нас, созданы уже при этом селекционере и оригинаторе. С 2007 года питомником управляет его сын Кристиан, и тоже пока явно не сбавляет оборотов. Итого, всего 4 человека за 115 лет – отличный пример постоянства, которое иногда не мешает развитию.

Astrid Gräfin von Hardenberg – Астрид Грэфин фон Харденберг (Тантау, 2001, шраб). Громкое название дано в честь одной скромной общественной деятельницы. Грэфин в общем значит графиня, но в Германии после падения кайзера в 1919 отменили сословия и аристократию, и подошли к делу с немецкой педантичностью. Сословия и аристократию в общем-то отменили везде, но если в других странах Европы наследникам сиятельных родов не запрещается титуловать себя по-прежнему; это хоть ничего больше и не значит, но приятно, наверное, быть княгиней Лючией Одескальки или герцогом Паоло Боргезе; а вот в Германии ни-ни, нельзя, нельзя быть графиней Астрид фон Харденберг. Даже если вы и правда таковы, и род ваш уходит в глубокую древность, а знатнейший предок ваш, граф Карл Август фон Харденберг, князь и премьер-министр Пруссии сидел за одним столом с Александром Первым, императором российским, герцогом Веллингтоном и князем Меттернихом на Венском конгрессе, делившем Европу после разгрома Бонапарта. Но если нельзя, но очень хочется, можно просто прибавить это Грэфин к фамилии, и считать, что это не титул, а такая составная фамилия, только ни в коем случае нельзя разбивать это именем, поэтому имя пишется спереди как пишут настоящие титулы. Сама по себе гра… ой, Астрид Грэфин была просто важной немецкой дамой с кучей общественных деятельностей, но чтили её как дочь одного из тех, кто в конце войны решил избавиться от Гитлера, чтобы как-то из этой мясорубки выйти, не потеряв лица. Задача оказалась дважды невыполнимой, – раньше надо было прозревать, – и заговорщиков, как известно, арестовали и большинство после пыток и лишения всего повесили. Отец Астрид, Карл-Ганс Граф фон Харденберг, один из основных заговорщиков, в имении которого, замке Нойхарденберг, жалованном тому сиятельному предку королем Пруссии после успехов Венского конгресса, как раз и собирались конспираторы, оказался везучим человеком – американцы освободили концлагерь Заксенхаузен, буквально за несколько дней до планировавшейся казни, и он прожил еще довольно долго, правда имения его попали на территорию ГДР и были еще раз конфискованы. Астрид еще и по матери была из рода фон дер Шуленбургов, к которому принадлежали еще два заговорщика, казненных после покушения на Гитлера, в том числе посол Германии в СССР перед войной, Фридрих-Вернер Граф фон дер Шуленбург. Она посвятила свою жизнь памяти отца и рассказам о том, как ужасен был нацизм, что нельзя не приветствовать. Роза ей досталась великолепная. Мощная, полная сил, с толстыми несгибаемыми побегами, символизирующими, вероятно, героев антигитлеровского заговора, и сочной листвой. Цветы – плотно набитые лепестками, плоские и широкие в небольших соцветиях, и с совершенно особенной окраской. В серединке-то окраска довольно типично густо-красного цвета, довольно типичного для роз, но фокус в том, что цветок распускается так, что несколько крайних рядов лепестков намного темнее, тёмно-тёмно-бордовые и переход от темно-бордового к насыщенному красному это одно из мощнейших цветовых сочетаний, отсылающем зрителя к переливам красного бархата старинных одеяний. Рафаэль и Тициан были мастерами передавать эту игру цвета в многочисленных портретах современных им пап Юлия Второго, Льва Десятого и Павла Третьего (картинка: Рафаэль Санти, public domain, через Викисклад).

Бельведер – Belvedere (шраб с признаками ЧГ, Тантау, 1996-2002) Очень красивый цвет, мягко-оранжевый, растёт третий год в почти полной тени, поэтому пока не набрала силу и растет одним-двумя побегами, цветет один раз с набором следуюшей волны к сентябрю. Зимует средне, приходится низко обрезать. По характеру роста очень хорошо видно, что если бы ей досталось местечко получше, она бы себя уже показала. Я тем не менее оставлю ее на месте, пусть борется за жизнь, хотя у меня тяжелые отношения с оранжевыми розами, и две очень неплохие я потерял несколько лет назад.

Камелот – Camelot (плетистая-климбер, Тантау, 2005-2011). Название – замок короля Артура, явно без задней мысли, красивое слово, которым рано или поздно всё равно назвали бы какую-нибудь розу, странно даже что так долго оставалось свободным. Мощная роза. Растет уже больше десяти лет, причем ей было поручено вернуть к жизни совершенно негодное место, где долго была свалка всякого строительного мусора, а почвой служила смесь песка и битого кирпича. Там же дополнительно укоренена целая стена девичего винограда, обладающего невероятной способностью выкачивать воду и питание из почвы, так, что сколько не лей воду под такой насос, почва всегда будет сухой. Но роза справилась с заданием, и через несколько лет вполне освоилась, гонит каждый год 3-4-метровые новые плети и сохраняет старые. Наиболее интенсивное цветение на побегах второго года, от которого выпускаются короткие побеги, на концах каждого образуется шаровидное соцветие из 10-15 цветков. Третий и четвертый год образуются дополнительные более редкие побеги, цветение ослабевает, но остается вполне приличным, так что смысла вырезать побег после второго года нет. В последние два-три года стали образовываться соцветия и на некоторых побегах этого года, не на всех. Самым приятным ее свойством является значительная гибкость даже трех-четырехлетних побегов (более старые надо вырезать), поэтому ее без проблем можно пригнуть к земле и по возможности забросать снегом. И всё, по-другому я её никогда не укрывал, но побег сохраняется почти на всю длину, и кора не повреждается. Соцветий роза закладыват много, но распускаются цветки не дружно – это здорово продлевает цветение более чем на месяц, но оно не выглядит обильным. Еще один недостаток – короткое время жизни отдельных цветков, они живут почти как у ругоз два-три дня максимум, и это вторая причина того, что цветение не выглядит обильным. Цветки очень славные, небольшие, полумахровые, розовые, с необычными мелкими бордовыми штрихами, придающими лепескам вельветовую фактуру. В общем, великолепная роза, очень хорошо раскочегарившаяся особенно после того как я победил черную пятнистость, к которой эта роза всегда была восприимчива, теряя листья с половины высоты побегов к середине лета. Сейчас она держит чистую листву до сентября, и набирает силы. К концу сентября она хватает и пятнистость и пероноспороз, но это уже на здоровье, мне не жалко.

Кандела – Candela (шраб, Тантау, 2008-2016, уже при младшем Эверсе, Кристиане, который принял питомник от отца, умершего в 2007). Кандела – свеча по-латински, вполне дежурное название, желтая роза тёплого оттенка, как пламя свечи, ну, может быть. Посажена в этом году, но успела отрасти и показать цветение – интересная роза, на границе с миниатюрными, с мелкой изящной листвой. Полумахровые желтые цветки с приятной особенностью во второй половине лета проявлять румянец на лепестках. Если перезимует, посмотрим на будущий год.

Дукат – Dukat (плетистая-климбер, Тантау, 1999-2010), была известна также под названием Ланселот, в честь рыцаря круглого стола Ланцелота Озерного, соратника короля Артура, явно названа в пару к розе Камелот. И в этом году (2021) это название отдали разновидности розы Камелот – теперь Ланселот это маленький Камелот, так и заявлено в пресс-релизе Тантау: тем, кто любит нашего Камелота, но немного устал от её необузданного роста (подверждаю – растёт как бешеная даже в нашем климате), вот новая роза с теми же самыми цветками, но компактным кустом. А этой розе название Дукат, возможно, больше идёт, если это от оригинального смысла слова дукат – золотая монета герцога (дука) апулийского и короля Сицилии Рудджеро Второго, великого норманского завоевателя Южной Италии. От эпохи норманских герцогов и королей Сицилии и Апулии остались роскошные мозаики Палермо, Монреаля и Чефалу с изобилием золота в фонах, и сдается мне что тема золота и стала основной в названии этой розы, так что даже Ланцелот Озёрный пошел лесом до лучших времен и другой какой-нибудь розы (теперь знаем, что дошёл, и это шраб-версия уже описанного Камелота). Дукаты после сицилийских герцогов-королей потом много кто еще чеканил, в первую очередь венецианцы, так как дож это тот же дука по-венециански. Растет она у меня еще недолго, всего третий год, а за такое время плетистые розы еще не раскрываются, тем более что она еще пока и зимует не очень хорошо – плети сохраняются, но из за подмерзания камбия плеть второго года начинает отрастать, но чахнет. Но эта роза отлично выдает цветущий побег этого года, хоть это и будет только одно соцветие на конце. И я бы точно охрактеризовал цвет как золото – тёплый желтый с легким румянцем. Очень хорошая роза, я надеюсь её получится раскочегарить еще за пару лет, побеги еще окрепнут, будут лучше переносить низкие температуры, и золотом цветов напомнят нам еще о Сицилии и Палермо.

ЦентрО.Розе – CentrO.Rose (маленький шрабчик, почти почвопокровная, Тантау, 1999-2000, TANoronez – редкий случай, когда Тантау выдал стандартное унифицированное название, обычно этот питомник упорно избегает этой системы), известна ещё под несколькими названиями. Странное название этой розы объясняется просто – её впервые показали в парке CentrO.Park в городе Оберхаузен в Руре и название розы точно повторяет орфографию названия этого городского парка. Получилось забавно и необычно, и довольно современно, гаджетно. Роза на первый взгляд и в первые пару лет невзрачная, прям хочется выдрать и выкинуть, помянув чёрта и всех его родственников, – маленькие прутики со странными немахровыми соцветиями, но уже начиная с третьего года она отвоевывает свое место в саду, и начинает подавать надежды. Соцветия оказываются довольно эффектными, они темно-густо-красные, почти бордовые, забавной формы таких рющей вокруг сердцевинки, причём она почти совсем немахровая – всего пара кругов лепестков. Цветет она пока ее снегом не завалит, и цветам хоть бы хны хоть жара, хоть холод, хоть сырость – ничего не берет. У меня она как раз пошла на четвертый сезон, и я очень жду ее достижений в следующем году. При том, что она небольшая и стланикового типа роста, это не миниатюрка ни разу – листья у нее вполне взрослые. Хорошая роза.

Ханзештадт Росток – Hansestadt Rostock (флорибунда, Тантау, 2004-2010). Ганзейский город Росток – роза нахвана в честь одного из главных торговых городов Германии, в Средние века входившего в богатейший союз, Ганзу, торговых городов Центральной и Северной Европы, объединённых общим сводом законов и вековых связей, облегчавших торговлю. Как сейчас многие считают – один из главных прообразов Евросоюза. Почему из сотни с лишним городов Ганзы выбран именно этот можно только гадать, возможно по знакомству отцы города решили обзавестись собственной розой. Не помешает, ведь Росток оказался в ГДР, и там сильно отощал и поистерся – надо было его в объединённой Германии как-то оживлять. Там, кстати, совершенно потрясающий университет, он очень старый, самый старый университет Центральной Европы, но в новом веке он стал одним из главных университетов Германии, там работают очень крупные ученые. И в университет и в город вложили большие средства, всё получилось и захотелось ещё и розочку свою, так видимо и получился этот сорт. Есть еще два культивара, посвященных ганзейским городам, Любеку и Бремену, но это старые сорта от Кордеса, давно сошедшие с дистанции.

Хотя меня немецким не напугаешь, но название так или иначе получилось малость тяжеловесным, я даже испугался, когда увидел саженцы, но отдавали их с большой скидкой – в наших садовых центрах умеют довести отличные саженцы роз до состояния, близкого к хворосту, и затем лихорадочно пытаются сбагрить хоть что-то. Хорошо, спасибо, цена была столь привлекательна, что трудно было удержаться, а то ведь не взял бы. Саженец удалось выходить с помощью Эпина-Экстра и Циркона, и очень быстро запустить в рост. Сначала он отставал от купленных в этом году других саженцев, но с начала июля припустил и обогнал всех. И начал цвести. И так, как цветут на третий год, даже не на второй. В первый. Сразу скажу, что игнорирую известный совет не давать розам цвести в год посадки. Этот совет не безоснователен, потому что растению действительно лучше сначала нарастить получше скелет корневой системы, но не так критичен, как его малюют. Как я уже замечал, розы обычно отлично зимуют после первого года что с ними ни делай, какими морозами ни морозь, какими хлябями ни сопревай. Если, конечно, вам не подсунули старый пень, сантиметра три-четыре толщиной у места прививки, выброшенный из обанкротившегося питомника, но подобранный, покрытый мерзким парафином (ненавижу!!!) и успешно отправленный на прилавки магазинов. Многие почему-то считают, что чем сильнее роза одревеснела, тем лучше. Для растопки – безусловно. Для того чтобы обосноваться на новом месте и долго радовать лучше, чтобы она была зелёненькой и потоньше. Старого пня вы уже ничем не сможете порадовать, он всё уже видел и хочет покоя, лучше даже вечного. А молодой саженец ещё ничего не видел, у них там в коммерческих питомниках каждый цент считают, и все очень тощее, что кстати правильно. А у нас его ждёт тучная свежая почва и индивидуальный уход – как ему не развернуться!  Итак, вернёмся к Ганзейскому городу Росток, к розе. Совершенно выдающаяся и ни с чем не сравнимая роза! Она ведь небольшая пока совсем, сантиметров сорок высоты максимум, и пока в бутонах ничего не предвещает. Но бутоны раскрываются – в отличие от большинства флорибунд и шрабов, бутоны которых раскрываются по очереди – дружно, разом, и превращаются в один большой цветок, даже не цветок, а толстенную растрёпанную пачку лепестков, как будто некто хочет швырнуть их вам в физиономию как пачку купюр, вскричав: Вот вам, видали, знайте наш славный ганзейский город Росток, богатейший на всей Балтике! И все эти лепестки разных оттенков из гаммы желток-мёд-янтарь-абрикос-немного кармина и кошенили. В общем, это шедевр. И так побег за побегом, целый месяц. В описании написано, что выцветает, и нужно сажать не на полном солнце. Во-первых, у меня и нет такого, во-вторых, не выцветает ни разу, в-третьих, а как тут понять выцветает она или нет, если у неё двух одинаковых лепестков не сыщешь. Настоящая современная роза, пост-постмодерн розоводства. С нетерпением жду следующего года. Уверен, не подведёт. Ну и я её не подведу.

Утерзенер Клостеррозе – Uetersener Klosterrose (плетистая-климбер, Тантау, 2006) – Утерзенская монастырская роза. Утерзен (или Ютерзен, увы у нас нет такого звука в начале слова, вот после мягких согласных – сколько угодно – мю, лю и т.п., ладно, пусть будет Утерзен, хотя лучше сказать Лютерзен и быстренько отчекрыжить первую согласную) – это городок в земле Шлезвиг-Гольштейн, на самом севере Германии прямо перед Данией и недалеко от Гамбурга, в котором находится один из главных немецких розариев, в котором розы Кордеса очно соревнуются с розами Тантау. Нам этот Шлезвиг тоже знаком, оттуда ведь к нам приехал незадачливый супруг будущей Екатерины Второй император Петр Третий, а от него, если забыть про всякие сплетни, идет вся линия российских императоров. Этому розарию посвящена одна из самых популярных плетистых роз, уже полвека оплетаюшая беседки и шпалеры по всему миру – Розариум Утерзен, созданная у Кордеса. И это был коварный удар – ведь именно в этом городе родился основатель питомника, Матиас Тантау. Тантау через 30 лет ответили, но посвятили розу другой местной достопримечательности – цистерцианскому женскому монастырю, некогда чрезвычайно влиятельному – не  исключено, что это намёк на то, что конкурентам, когда они увидят новую коллекцию, всё что останется, это удалиться в монастырь. Правда с монастырем есть небольшая накладка. Земли эти до самого объединения Германии во второй половине 19 века, тяготели к протестанской Дании, а не к смешанным в религиях германским королевствам и княжествам, и монастырь фактически упразднили еще в 16 веке, оставив такой приют для состоятельных женщин, ведь женские монастыри в Европе всегда имели очень практический смысл – надо было владетельным родам куда-то девать лишних дочерей, чтобы не дробить имения. Монастыри такие поэтому превращались в такие закрытые пожизненные санатории для вип-инокинь, которые вели почти нормальную светскую жизнь, и часто занимавшихся под крышей монастыря такой семейной дипломатией и прочими важными делами. Поэтому когда датчане объяснили, что монастыри не соответствуют протестантскому взгляду на устройство мира, им объяснили, что тогда будет конфликт с ну очень важными местными людьми. Поэтому заведение осталось, и продолжало негласно носить название монастыря.

Вот и роза у Тантау получилась – Утерзенская монастырская. Посвящение розы цистерцианскому монастырю неслучайно: роза – один из символов Богоматери, а цистерцианский орден как ветвь бенедиктинского, делит честь создателей основного молитвенного цикла католической церкви, Розария, в основном богородичного, отсюда очевидная ассоциация цветка розы с молитвой Богоматери. Цистерцианцам, кстати, посвящена не одна эта роза. Уже довольно давно была у меня очень интересная роза, которая так  и называлась Розой Цистерцианцев – Rose des Cisterciens, от Дельбара (DELarle), необычайно прикольная, мало что двухцветная, так еще и с забавно гофрированными лепесками, фестончиками такими. Увы, она была очень слаба на пятнистость, до новых времен немного не дожила, потому что ослабела и в одну из малоснежных зим ушла. Одна из самых необычных роз, которые я видел. С удовольствием бы ее снова завел, если бы попалась. В каталоге Дельбара её поместили в знаменитую коллекцию двухцветных роз, посвященных художникам, как Эдгар Дега, одна из немногих оставшихся у меня роз этого питомника. От ЧП мы бы её теперь уберегли. 

Веремся к Монастырской розе от Тантау. Растет всего третий год, но уже очень хороша. Я бы скорее отнес её к рэмблерам, она отлично цветет на побегах этого года, хотя сохраняет и прошлогодние, неплохо зимует. Цветет она очень плотными пучками, а цвет очень необычный – иногда почти чисто белый, хотя и тёплый, опять на тему топлёного молока. Но чем позже появляются соцветия, тем они темнее, ближе к кофе с молоком, а точнее молоку с кофе. Жду на будущий сезон от этой розы больших достижений. 

 

Кордес

Питомник Кордеса, а точнее компания “Сыновья Вильгельма Кордеса”, хотя уже правнуки, точно самый знаменитый и большой в Германии. А располагается он всего в трех часах ходьбы от своего конкурента, Тантау, в той же северной земле Шлезвиг-Гольштейне, в городке Малый Оффензет-Шпарриенсхоп. Он старше своего соперника, основан в 1887 Вильгельмом Кордесом, но за селекцию тоже взялся после Первой мировой. В отличие от Тантау, семья никогда не выпускала дело из своих рук. Питомником управляли сыновья Вильгельма Вильгельм Второй и Херманн, после был сын Вильгельма II-го Раймер, после его сын Вильгельм Третий и Тим-Херманн (внук Херманна, нынешний управляющий) – четвертое поколение. Нынче делом понемногу овладевают правнуки сыновей Вильгельма Кордеса, пятое поколение – Джон Винсент Кордес (английское имя от отца, а фамилия от матери) и Вильгельм Алекзандер (сын Вильгельма Третьего: династия Кордесов оказалась подлиннéе династии кайзеров второй империи, Гогенцоллернов, которая закончилась на Вильгельме Втором). Семейка большая и разветвленная, на вторых ролях там еще полдюжины родственников, и потомства хватит надолго. Розы Кордеса, на мой вкус, немного скучнее тантавских, но обладают отменным здоровьем и жизнелюбием, поэтому я всегда их приветствую и с удовольствием найду ещё место для нескольких. А вообще, конечно, история поучительна. Два питомника, оба чисто семейных, каждому больше чем по сто лет. За это время в стране, где они находятся, много что произошло: образовались и с шумом и грохотом накрылись две империи, при провозглашении замышлявшиеся тысячелетними, но одной хватило меньше полувека, а второй и вовсе 12-ти лет; по дороге было много сначала воинственных воплей и лязга стали, а потом страшной разрухи и позора; да и дальше было много разных событий. Но две немецкие семьи (считая с Эверсами три), передавая знания и опыт от поколения к поколению, восстанавливаясь после невзгод, продолжали и продолжают создавать новые прекрасные розы, и до сих пор и не думают уставать, а наоборот только наращивают обороты во всех смыслах этого слова.
Абракадабра – Abracadabra (флорибунда, Кордес, 2004-2014, KORamsaro) Занятная роза из числа полосатых. Раньше на такие были мастера французы, но немцы решили не оставать. Неплохая и довольно сильная роза, очень хорошо зимующая. Цветет очень долго, поэтому следующий этап вегетации затягивается до сентября. Если повезёт с погодой, зацветет второй раз в конце сентября. Если не повезет, как в этом году, останется с отличными бутонами под зиму, отчего я и вынес это патетическое зрелище на заглавную картинку странички.

Констанце Моцарт – Constanze Mozart (флорибунда, Кордес, 1998-2012, KORmaccap), входит в коллекцию Parfuma®, то есть ещё и пахнуть должна неплохо. Не знаю, не нюхал – это одна из тех роз, которые заявляются как ароматные, но для того чтобы в этом убедиться, нужно засунуть нос в середину цветка в теплый солнечный день, и долго и шумно всасывать молекулы, чтобы рецепторы обоняния нашли среди них хоть одну правильную. Увы, для образования эфирных масел, которые и несут запахи, нужна не только правильная генетика растения, но и много солнца и тепла. Лето у нас может оказаться даже очень жарким, но в среднем температуры все равно достаточно скромные. В наших краях пахнут только те розы, которые заявлены как очень ароматные (с пятью звездочками или хотя бы с четырьмя), всё остальное может порадовать только особо чувствительных к запахам людей. Я поэтому не очень обращаю внимание на это свойство роз.

Роза цветёт очень красивыми цветами в небольших соцветиях, бледно-розового цвета холодного оттенка и матово-фарфоровой фактуры, весьма изысканного и возвышенного. И это сразу вызывает диссонанс. Ведь роза посвящена жене Моцарта. Некоторые сразу скажут – вот поэтому она такая вся нежная, возвышенная. Но любители музыки, особенно те, кто постарше, услышав такое, взъерепенятся. Жену Моцарта любители музыки обычно как минимум недолюбливают, а чаще даже почти ненавидят. Обычное мнение – это такая недалёкая тётка, которая испортила великому композитору жизнь, не понимала величия, свела его в могилу, да это всё одна десятая беды. Ненавидят ее прежде всего за то, что она приложила руку к тому, что никто не знает и никогда не узнает, как и кем был сочинён Реквием. Музыковеды пишут книги, анализируя текст по тактам, но к единому мнению прийти не могут, ведь все следы заметены умелой рукой. Моцарт неожиданно умер, оставив молодую жену с двумя малолетними детьми (один из них младенец), кучей долгов и невыполненным заказом. Но вдова не растерялась, попросила ученика Моцарта Ксавера Зюсмайра закончить рукопись по наброскам, возможно даже воспользовалась помощью еще нескольких знакомых композиторов – и выдала результат за работу покойного мужа, уничтожив все черновики. Что там от Моцарта, что от кого – никто не знает, хотя гипотез и исследований море. Но сочинение это стало самым главным реквиемом всех времён (не менее популярный реквием Верди всё же больше воспринимается не как трагическая погребальная месса, а как еще одна блистательная опера, повод певцам и хору посоревноваться в виртуозности и мощи), и любители музыки полны неизбывного горя потому что не могут узнать, кто и что там сочинил, считают совершенно естественный поступок Констанце преступлением перед человечеством – должна была помереть от голода и холода вместе со своими двумя отпрыскми, из которых всё равно ничего путного не вышло, но сохранить каждый набросок своего великого мужа для изучения музыковедами – думают втайне любители мызыки. Особенно обидно за такой хит как хор Лакримоза – ну как, ну как можно было потерять рукопись – ведь уж это-то точно сочинил не какой-то убогий Зюсмайр, что за карикатурная фамилия! – а сам гений. На самом деле, скорее всего нет, да и Зюсмайр вовсе не был тупым ремесленником, он по крайней мере очень хорошо понял композиторскую технику Моцарта, и действительно, скорее всего, по мельчайшему намеку мог схватить замысел и довести его до завершения. Тогда к музыке относились проще, композиторов было много, музыка сочинялась по заказам и часто на одно-два исполнения – никто же не знал, что в будущем над каждым тактом будут трястись, записывать интерпретации, все это бережно хранить и слушать во всех концах Земли миллионы раз. Был заказ, надо было его выполнить и получить деньги, которые были так нужны. И дальше жить, воспитывать двух сыновей, справляться с долгами, находить источники дохода. Констанце оказалась вполне деловой женщиной, толково распорядилась наследием, поправила дела и даже разбогатела, прожила долгую жизнь и пережила ещё одного мужа (за это ее тоже не любят, хотя второй раз она вышла замуж спустя 20 лет после смерти Моцарта – а должна ведь была сидеть под портретом гения и чахнуть!), написала биографию,  которая только еще больше запутала историю Реквиема (это оттуда взял Пушкин анекдот про “чёрного человека”). Нет, не любят поклонники величайшего композитора всех времён спутницу его короткой жизни. Надо было бы ей не изысканную розу, а чертополох посвятить, чертополохи ведь очень модны в современном европейском садоводстве, и у них тоже есть культивары, достойные названий. Или капусту, на дорогой всем германским народам зауэркраут.

А вот немцы посвятили всё же очень красивую розу.  По-моему, они увидели что-то, напоминающее известный портрет Констанце в легкой накидке как раз такого оттенка, работы Ханса Хансена. В новом столетии люди стали отказываться от манеры судить людей прошлого за приписываемые грехи. Это очень разумно. В конце концов, Моцарту было виднее, на ком жениться, тем более, что это вышло не сразу. Он был влюблён в старшую сестру из семьи Вебер. Сестёр было четверо, из семьи профессиональных музыкантов со всей роднёй в этой профессии, их племянником был не кто иной как другой великий композитор Карл Мария фон Вебер, все сёстры стали певицами, две старшие даже весьма знаменитыми в своё время, две другие любителями. Старшая, Алоизия Вебер, уже крепко стоявшая на ногах и знавшая себе цену, отвергла немного странного молодого человека, которому не удавалась хорошая карьера. Тогда, погоревав и помыкавшись, Амадеус занялся третьей сестрой, которой деваться было особенно некуда, и это тоже получилось не сразу и с приключениями. Эта история удивительно напоминает главу о женитьбе героя из знаменитого романа Итало Звево Самопознание Дзено – и возможно это как раз и есть ключ к пониманию того, как складывались отношения – сложно складывались, но это точно не история про возвышенного гения и сварливую жадную приземлённую женщину. Да Констанце точно не была такой уж приземлённой, она хорошо разбиралась в музыке и умела петь – Моцарт сочинил несколько вокальных произведений, имея в виду именно её как первого испольнителя, и это очень сложные вещи, требующие вокального мастерства.

Да и не стоит забывать, что Моцарт стал знаменит только после своей ранней смерти, а при жизни он был одним из многочисленных композиторов и музыкантов роскошной столицы Габсбургов. Музыка тогда была просто ремеслом, занимались ей по шаблонам эпохи многие, а понять, что один из них эти шаблоны как раз смело ломал, было для современников непросто. Они разобрались довольно быстро, но не их вина, что Моцарт к тому времени уже покинул мир.

Розе этой у меня пока тоже несладко. И у неё есть две старшие соседки, две очень сильные розы, посаженные на год раньше и уже успевшие отхватить себе всю почву рядом, так что Констанце приходится довольствоваться остатками питания. Пока она сильно отстаёт, тяжело набирает массу весной, так что соседки успевают накрыть её с головой своей пышной листвой. Но растёт и цветёт, с трудом пробиваясь к свету. Но посмотрим ещё, чья возьмёт, переняла ли роза жизнелюбие и упорство той, чьё имя носит. Интересно будет понаблюдать.

Кремоза – Cremosa (флорибунда, Кордес, 2004-2018). Название по-итальянски значит “сливочно-кремовая”, и действительно, трудно придумать другое название, хоть раз взглянув на цветы этой розы – вылитые розочки с пирожных и тортов. Тёпло-розового с легким оранжевым оттенком цвета. Розочки на торта тоже бывают разные – иной раз взглянешь, сразу ясно, – съешь и – сразу на кладбище. Но эта не такая, действительно аппетитно выглядит. Аккуратненькая такая, цветки средние по размеру между миниатюрными и нормальными флорибундами, плотно набитые лепестками-завитушками – точно как будто опытный кондитер шприцем орудовал, вырисовывая слой за слоем рельеф аппетитных завитушек. В цветках такого типа красиво играет светотень, создавая новые оттенки. Посадил в этом году, но уже сразу неплохо разраслась, показав потенциал ; впрочем, зима может эту идиллию помножить на ноль. Первую зиму подавляющее большинство саженцев роз берут без проблем – какой-бы хилый ни был прутик, он весной обязательно проснется, начнёт расти и только потом поймёт, что произошла чудовищная ошибка и он без вины попал в “Сибирь”, и надо тушить свет, чем так всю оставшуюся жизнь мучиться. Посмотрим. Пока ставим плюс и ждём новых достижений кондитерского дела.

Флора Колониа – Flora Colonia (шраб, Кордес, 2003-2014, KORmahensi). Colonia – это Кёльн по-латински и по-итальянски (и Cologne по-французски, откуда eau-de-Cologne, о-де-колонь, одеколон, то есть кёльнская водица), потому что он возник как римский военный лагерь, и получил статус города по требованию Агриппины Младшей, которая умудрилась быть сестрой разнузданного императора Калигулы, женой и убийцей скромного и учёного императора Клавдия, матерью и жертвой неутомимого выдумщика, императора Нерона, и этой во всех отношениях замечательной женщине обязан своим названием – Колония Клавдия – город Кёльн, а следовательно и эта роза. Конкретное название впрочем, скорее всего, посвящено городскому парку. Посадил в этом году, но уже хорошо отрасла и вообще отлично набирает побеги. Цветы у неё с одной стороны довольно типичные для современных компактных кустовых роз, выведенных специально с целью достичь идеала озеленителей городских парков – воткни и забудь. Вроде бы они просто розовые, но что-то в оттенке есть не совсем обычное – она красиво выгорает, оставляя в тенях нечто между карминовым и абрикосовым, от чего получается переход от теплых теней к холодным оторочкам лепестков. В общем, тоже подает большие надежды.

Голден Гейт – Golden Gate (плетистая-климбер, Кордес, 1995-2005, KORgolgat). Очевидная отсылка к знаменитому проливу и не менее знаменитому мосту в Сан-Франциско, но в уме создатели сорта держали, скорее всего, более практичную вещь – этой розой можно завить вход в сад и получить золотые ворота местного масштаба. Увы, нам это не грозит, в нашем климате плетистые приходится снимать с опор на зиму. Да и далеко не все плетистые вообще имеют шанс плестись в нашем климате. Если побеги подмерзают, и каждый год роза отрастает от уровня почвы, то максимум что из нее можно получить это обычную кустовую, и то тольк в том случае если она цветет на побегах этого года. По моему опыту, плетистой розе надо дать 5-6 лет, чтобы понять, может она у нас плестись и вообще пригодна ли. Большое значение имеют и конкретные зимы – если на третий-четвёртый год повезет с мягкой зимой, побеги перезимуют, то роза может закрепиться, идальше начнет понемногу наращивать массу зимующих побегов. Вот эта конкретная роза меня пока не радует, но ей только исполнился четвёртый год и еще один-два у неё есть. Она зимует, но кора и камбий подмерзают, и перезимовавший побег слабеет, цветет плохо, мелкими почти совсем немахровыми цветами. С другой стороны, побеги этого года вылетают каждый год все быстрее и выше, так что явно ей удалось закрепиться в почве – при моих сильно загущенных посадках всего на всете вперемежку это тоже не очень просто, но розы умеют это делать, розы развивают очень протяженные корни во всех ярусах почвы, так что будем смотреть. В принципе, роза неплохая, она такая же жёлтая как Дукат, но с более простым, бесхитростно-жёлтым цветом. Впрочем, всё равно весело.

Лагуна – Laguna (плетистая-климбер, Кордес, 1994-2004, KORadigel). Включена в коллекцию Klettermaxe®, плетистых роз, особо выдающегося качества, обильного цветения, устойчивости и т.д. Но это там, а у нас плетистые почти всегда проблема. У меня пока растет недолго, и не перешла рубеж 5-6 лет, когда плетистая или оправдывает надежды, или переходит в разряд сезонных шрабов-рэмблеров. Пока у нее подмерзают плети – не вымерзают, а именно подмерзают, то есть растут, но из-за повреждения сосудистой ткани, отстают, слабеют,  и к середине сезона она  переключается на побеги этого года, которые, к счастью, цветущие. Но она еще и растет в плохом месте, поэтому пока мы не теряем надежду ее запустить как плетистую. Она того стоит хотя бы из-за замечательного малинового цвета и манеры цвести одновременно распускающимися, но при этом долговечными большими соцветиями. Что касается названия, то скорее всего, это просто красивое слово. Возможно, важно то, что оно заканчивается на слог -на, и несложно заметить, что Кордес часто выбирает короткие слова с таким окончанием для своих плетистых, и в этом случае даже пришлось взять это общепонятное слово в итальянской, а не немецкой, английской или французской орфографии. Уцепившись за итальянскость, в голову может прийти и такая аллюзия – Лагуной иногда называют Венецию, и тогда цвет этой розы отдаленно напоминает очень распространенный колер венецианских фасадов, создающий неповторимый колорит каналов – сочетание красных оттенков фасадов и изумрудного цвета морской воды. Может быть, малиновые цветки на фоне светло-зеленой листвы и способны создать эту ассоциацию.

Лайонз-роуз – Lion’s Rose (флорибунда, Кордес, 1999-2007, KORvanaber) – львиная роза? львы любят розы? Впервые слышу. У Кордеса эта роза еще иногда называется Lion’s Fairy Tale – львиная сказка, но это обманка, Fairy Tale это коллекция роз, у всех крупных питомников стало модно группировать розы по небольшим коллекциям по какому-нибудь признаку, чтобы покупатель, которому понравилась одна роза коллекции, немедленно бежал покупать все остальные розы коллекции. Маркетинг, ничего возвышенного. Название может отсылать к диснеевскому мультику, а может просто намекать на лёгкое сходство очень крупных и широких цветов этой розы с мультяшной физиономией льва в обрамлении гривы. И песочный цвет лепестков играет в эту сторону. Роза у меня растет недолго, третий год, но уже себя отлично проявила. Это несомненно выдающаяся роза, сильная, с густой глянцевой темно-зеленой листвой – фирменному признаку многих роз Кордеса – и плотными соцветиями, которые расткрываются не сразу, но из-за очень большого поперечника цветков, каждый выглядит уже как соцветие. Во второй половине сезона цветки сначала еще и раскрываются внешними широкими лепестками в форме полураскрытого бутона чайно-гибридного типа, а когда расходится серединка, переходят в обычную. Почти белые в полном роспуске, но теплого оттенка белого цвета ближе к топленому молоку или популярной советской краске “слоновая кость”. ВО второй половине сезона серединка ещё теплеет, уходит в кремовый, и даже двигается в сторону мёда. Роза сильна, уже заполнила отведенное ей место, и дальше ее даже придется придерживать. если ей вздумается продолжать увеличиваться.

Розенштадт Фрайзинг – Rosenstadt Freising (шраб, Кордес, 1993-2003, KORcoptru) Время от времени у оригинаторов намертво отказывает фантазия. Они смотрят на очередную серию новых роз, одобренных к размножению и к выпуску в свет, компонуют коллекцию следующего года и подбирают названия – романтические, осмысленно-памятные, бессмысленно-красивые, на нужную букву или с нужным окончанием – и вдруг понимают, что новая коллекция почти готова, можно заказывать фотографии в рекламный буклет, но забыли одну, странную, но прикольную, она оживила бы коллекцию и вообще, она нравится начальнику, и выкинуть нельзя – но название упорно не придумывается, вот просто в голову ничего не лезет. А поскольку время поджимает, то думать больше нельзя, и тогда в ход идет нечто казенно-географическое, типа “Райцентр Мухосранбург”, заодно и местный городской парк не сможет не закупить одноименной розы нового сорта пару-тройку сотен саженцев с хорошим откатом. Если кто-то думает, что в Германии это устроено иначе, нет проблем, но мы тут уже видели по другой великой розоводческой стране, что и великие розоводы не чужды практичекому стилю мышления. И еще мы видели, что розам нередко дают названия, связанные с городским озеленением, по имени всяких городских парков и садов. А есть ведь и еще более серьезные заведения – большие розарии. В европейских странах с нормальным климатом, позволяющим держать большие коллекции роз без большой мороки, такие есть. Очень немного, но есть. В Германии таких несколько. Один, на севере, почти в Дании, в городке Утерзен, заигран в нескольких названиях роз и уже не раз выручал, когда случался напряг с фантазией. Другой, на противоположном конце Германии, в Баварии, близко уже к Южному Тиролю и Италии, тоже не первый раз приходит на выручку. Фрайзинг славится своим розарием, и он дал названия даже не одной розе. Ну и этой тоже. Ненемецкому уху, конечно, такое название – Розенштадт Фрайзинг – мерещится поэтикой маршевой роты в стиле “айне колонне марширт, цвайте колонне марширт”, хочется встать по стойке смирно и гаркнуть что-то бравое в ответ. Но нет, мы мирные люди и видим в немецком только хорошее. Вот и роза эта хороша. Немного странна. Кажется, это та самая роза, которую красили в красный цвет Двойка, Пятёрка и Семерка из восьмой главы Алисы. Красили, но кустов было несколько, Королева уже ушла играть в крикет, и то ли краски, то ли терпения на эту не хватило, отчего она какая-то пятнистая, будто в брызгах жидкой краски с кисти, совершенно неравномерно попавших на лепестки. Такая эстетика халтуры. Мне нравится. Мне, впрочем, всё нравится, и не родилась, кажется, еще такая роза, что не смогла бы принести мне немного радости. А этой розе ещё, кажется, и стыдно за такой разболтанный вид. Бывает ли у роз модный испанский стыд? Вот у этой – ей стыдно, что её так халтурно раскрасили эти бездельники, такой им, видите ли, был дан совет (это уже диснеевский мультик, а не книга), а самим им всё по-барабану. И от этого у нее прямо багровые от стыда верхушки побегов. У многих род верхние листья с пурпуром и багрецом, но все же поверх зелени. А эта – прямо густо багровая. От этого у нее мало хлорофилла в вершушечных листьях, и она очень долго копается, чтобы вылезти на свет. Все уже по полметра вымахали, а эта только через копытень пробивается своими красными листочками. Но потом набирает некоторую высоту, листья книху хорошо зеленеют, и она здорово ускоряется, почти догоняет соседей. Цветёт долго, все больше покрывая лепестки брызгами красного. На вторую волну правда времени уже не хватает.

Ротер Корсар – Roter Korsar (шраб, Кордес, 2004-2007, KORromalu) – Красный корсар. Красный пират – просто ходульный образ поп-культуры, хотя, конечно, так и просятся всякие аллюзии, впрочем вряд ли имеющие хотя бы минимальное отношение к делу. Поэтому оставим попытки разгадать откуда взялось название. Это высокий и очень сильный шраб, растет уже больше 10 лет. Если вам нужен в саду долгоиграющий красный уголок – это безошибочный выбор. Роза неизбывной жизненной силы. Цветет она очень крупными соцветиями по несколько десятков бутонов, и каждого соцветия хватает недели на две, так что полтора месяца сочного, эталонного, густого кроваво-красного обеспечено, даже и не важно, что это типичная однократка, даже не пытающаяся изобразить повторное цветение, потому что все соцветия верхушечные, боковых она почти не образует даже на побегах прошлого года. Поскольку растет она долго, вокруг нее все изменилось за ее долгую жизнь, и она попала несколько лет назад в полный мрак – где-то никогда не заходит солнце, а у моего красного пирата никогда не восходит. И стала она слабеть, отставать, слабо цвести. И тогда я решил ее не обрезать, попробовав сделать из нее рэмблер. На высоте полутора двух метров солнца по-прежнему нет, но хотя бы рассеянный свет можно получить. И это сработало – роза ожила, вышла в следующий ярус, дала хорошие побеги и стала цвести и на новых побегах, и на зимовавших. Это идеальный красный цвет, тот самый, насыщенный и нейтральный, ни теплый, ни холодный, идеальный партнер зеленым оттенкам хвои и листьев.

А еще она образовала отличный ансамбль с красно-оранжевым барбарисом – красное в красном, варварская эстетика, но кто скажет, что пираты чужды варварства. А больше всего это напоминает воображаемых красных баб Филиппа Малявина , никогда не любил этого художника, но вот, пригодился. (источник картинки: Филипп Малявин – TQHa54-X5tjioA at Google Arts)

Розанна – Rosanna (климбер, Кордес, 1993-2003, KORhokhel) – тоже относится к коллекции крупноцветковых плетистых Klettermaxe, а для этой коллекции просто подбирали красивые слова с окончанием на -на, поэтому не будем гадать, кто такая эта Розанна. Но кто бы она ни была, с розой ей повезло. Растет она у меня тоже недолго, третий год. Плохо зимует, начиная с нуля отрастать каждый сезон, но это не страшно, потому что она отлично цветет на побегах этого года. Пусть пока побудет шрабом, а потом мы её может быть приучим или с зимой повезёт, и однажды сохранит побеги. Изюминка этой розы в необычайном цвете – в каталоге это заявлено как лососевый, но это скорее хороший кармин, такой теплый розовый с почти неуловимой оранжевизной. Фантастический цвет – глаза оторвать невозможно, а уж в паре с клематисом Беате это вообще праздник цвета.

продолжение следует…

комментарии

3 комментария

  1. Анна

    Очень интересно написано, не без юмора. Было бы еще здорово, если бы после каждого сорта были фотографии

    Ответить
    • admin

      Без юмора завянешь быстро. Про фотографии подумаю, уже не в этом посте, а в продолжении

      Ответить

Оставить комментарий к Continent Telecom Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *